Долгая дорога домой v2 - Страница 31

— Начинай, я внимательно слушаю.

— Это Генрих! Он нашел и рассказал магистру легенду о волхве и его посохе!

— Что за Генрих? Ты знаешь эту легенду?

— Чародей, он многое может, — тихо поясняет рыцарь. — Волхв не хотел, чтобы идолов рубили и сжигали, он хотел уничтожить вашего князя!

— Что было дальше?

— Его посох был могущественным оружием. Волхв, в своей лютой злобе, поклялся уничтожить всех, кто отринул старых богов, — голос мужчины опускается до едва различимого шепота. — Оставшиеся волхвы не смогли его убить, поэтому заключили в страшную темницу до скончания времен, а посох разделить на части.

Хм, веселый у меня знакомый. Я и раньше не хотел отдавать ему посох, а уж после этой легенды, вообще нет желания делать это.

— За остальными частями кто-нибудь поехал?! — вздергиваю его на ноги, спиной вдавливая в ствол дерева.

— Я не знаю, честно не знаю! Мне приказали достать кинжал и заключить союз!

Разжимаю руки, и рыцарь сползает вниз. Надо спешить тогда, но сначала стереть из памяти рыцаря эту легенду и то, что у него была часть артефакта…

В задумчивости раскуриваю трубку. Почему все мои путешествия, мало того, что некомфортные, так еще напоминают дикую гонку с препятствиями?! И что же теперь делать? Если этот волхв действительно поклялся, то, вернув ему посох, я практически собственноручно уничтожу свой народ. И почему раньше не понял, что дело-то с душком?

Что-то от такой новости снова все разболелось! Выбиваю и убираю трубку. После медитации, ложусь спать.

Выезжаем рано, периодически подгоняя коней.

— Лис! Куда ты так торопишься? — окликает меня девчушка. — За нами же никто не гонится!

— «Птичка» кое-что интересное рассказала, — неохотно отвечаю ей. — У меня меньше времени, чем я рассчитывал.

Поворачиваю голову и успеваю увидеть ее кивок. И зачем было спрашивать?

После полудня восьмого дня, замечаю вдалеке холм, по окружности которого вздымается земляной вал. Перед ним возвышается сторожевая вышка. Казаки! Похоже что это перевалочный пункт — отбиться с такими укреплениями можно лишь от небольшого отряда.

— Помнишь свою клятву? — интересуюсь у Василисы.

— Да, Лис. Спасибо тебе, что спас меня.

— Будем считать, что твое молчание это моя благодарность, — улыбаюсь уголками губ.

Торквемада мяукает из-за пазухи. И пойми, что он этим хотел сказать!

— Поехали быстрее! — говорю девчушке, и несильно бью лошадке под ребра.

Осталось метров пятьсот. Набрасываю иллюзию на лицо и с трудом сдерживаю болезненный стон. Надо отдохнуть и полностью вылечиться, только некогда. Хотя такое же стало привычным…

— Стой! Кто такие? — раздается окрик, когда мы подъезжаем на расстоянии полета стрелы до стены.

— Странник. Вот девчушку выручил, Василиса-знахарка, может, слыхал? отбрасываю капюшон. — Говорит, что из ваших.

— Вроде похожа на дочку атаманову. Да только давно она пропала, — с сомнением произносит он. — А кто третий?

— «Птичку» певчую поймал, заслушаешься ее песен. Ценная, думаю, наш государь по-царски за нее наградит.

— Ладно, подъезжайте — пусть кошевой с вами разбирается.

— Поехали, — говорю, повернув голову к девчушке.

— Как… почему… — сбивчиво начинает она.

М-да, какая впечатлительная особа. Потираю подбородок, о, коротенькая бородка уже отросла. Побриться или все же вернуться к привычной эспаньолке в стиле Генриха IV?

Ворота со скрипом распахнулись. Внутри нас ждала тройка обритых наголо мужчин с роскошными усами. А где характерные чубы? Одеты в зипуны, на поясах сабли.

— Дядя Ваня! — кричит девчушка, спрыгивает с коня и подбегает к одному из мужчин.

— Василиска! — он прижимает ее к груди. — Жива! А то мать все рыдает, а у отца седины прибавилось! Как ты спаслась?

— Никак, — подъезжаю к ним. — Это моя заслуга, я в Азов по делам заезжал…

— А ты кем будешь? Служивый али как?

— А какая разница? — улыбаюсь уголками губ. — С Дона выдачи нет!

— Это да, — местный голова опускает руку на оголовье сабли, — но все же — кто ты такой?!

— Странник, можешь Лисом называть, — спускаюсь с седла. — Девчушку доставил и заодно «птичку» привез, вы уж ее царю доставьте. А кто ты?

— Кошевой я тут, Георгием родители назвали. Что за «птичка»?

— Лыцарь, из Европы. Магистры с Крымским ханством побрататься хотят.

— А не брешешь? — влезает в разговор один из спутников головы.

— Собаки брешут, а я говорю, запомнил? — сжимаю рукоять чекана.

— Николай, успокойся, — произносит кошевой. — Ну а ты чем докажешь, что правду сказываешь?

— Есть письма и свитки, да и допросить можно этого рыцаря, — пожимаю плечами.

— У нас остановишься? — переходит на новую тему он.

— Лучше двинусь дальше. Правда, если коней поменяете и припасами поделитесь.

— Сегодня никак, — качает казак головой, — надо спасение Василисы отпраздновать, да и щебетанье твоей «птички» послушать.

— И долго ее песни слушать будете?

— Послезавтра снаряжу в дорогу как князя, любо? — притопывает он ногой, одетой в сапог из качественной коричневой кожи.

— Любо, — киваю и слегка расслабляюсь, — как князя не надо, а вот как казака в поход можно.

— Любо! — кошевой хлопает меня по плечу. — Пойдем чарку-другую для сугрева выпьем! Лошадей тут оставь, озаботятся о них…

Моя голова… Я читал, что зимой казаки «зипуны пропивают», но не думал, что они столько пьют! Но должен признать, делают это организовано — пока часть напивается до состояния не стояния, другая несет караульную службу на стенах.